ВЯЧЕСЛАВ КОЧНОВ
ВЗЛОМАННЫЙ ГОРИЗОНТ

					Виктору Сосноре


				В моей
				готической душе
				расколотое небо
				и стены Асгарда
				за облаками снов

	
	ВСТУПЛЕНИЕ

	Вот открылись серые просторы
	в окнах на Неву:

	мертвые поля, руины, морг,
	трупами покинутый давно -
	там под ветром, снегом и дождем
	папоротники растут,
	головы, колени, локти
	расцветают в сумерках...
	
	вот - над крышами -
	сломался горизонт
	и рассыпался разбитым зеркалом...

	весь туман мы выпили и ждем


	б  			м
	  л	  		о
	    е      		 л	   	
	с			н
	   к      		и	
	       а	          й	

	


А  ТЕХ  БЫЛО  ТРОЕ

Влюбленные в нее имели тело зверя	
	на 25-ти ногах
их  было трое в эти дни
слепых в тяжелых сапогах

Поутру  они выползали из-под шкафа
и забирались к ней по рваной простыне
	под одеяло

сначала думала что это прыткие котята
из лесу  который за шкафом стал стеной
пришли попить тихонько молока

ах! если бы они мяукали
	или даже рычали (медведи!)
нет! только светили под одеялом
    слепыми глазами все трое

когда же она
	просыпалась в другой раз к полудню
те расползались по углам:
	ловить рыдающих мышей
охотиться за тараканами

она же выпив пива падала с кровати

	а тех было трое  влюбленных в нее
до полудня -


	В БАНЕ

	У зверя чешуя и хвост собачий
и когти пьяницы

	за завтраком он любит пиво:

глотками 
	вздрагивает и сжимается
     соленое на язык
	  такое
		колючее
 		  тело!

направо по лестнице третий этаж
а лифт не работает в коридоре
нет света   а в комнате окон
за столом сжимает в руке 
три рубля

холодеющий банщик -


	В ГОСТЯХ У ЗНАМЕНИТОГО ПОЭТА

Старушке снятся сказочные сны,
как будто
она в гостях у знаменитого поэта
читает легкие стихи,
беседует с поклонниками
и угощается в антракте пивом.

Угрюмые Орфеи, мастера,
подходят к бабушке и выражают
свой неожиданный восторг, крича: ба! ба!
да Вы, бабуля, гений! да Вы - наш Пушкин!
это несомненно!

Поэт великий, поднимая палец,ей улыбается:
вы посмотрите! вот небывалая старушка!
		ведь ни упругим стройным ритмом,
		ни тонкой беспримерно рифмой
		стихи ее не уступают
		высоким образцам!
		..................


Выходит Солнце,
вступает в комнату тяжелым шагом,
пробив стекло горячим башмаком,
к кровати подбирается и треплет
старушку за нос, за ухо, за глаз.
	И бабушка проснулась:
	ни знаменитого поэта, ни поклонников
	уж нет в виденьи сладком,
только радужное Солнце у постели
кивает ей блаженно головой. 


   ВАЛЬКИРИЯ

	В окно квартиры в пятом этаже
   Въезжал трамвай.
	И бабушка пугалась, и за шкаф,
   Бывало, пряталась.

	Но вот однажды ей пришло на мысль:
   Ведь это сон!
	И преспокойно сев к столу,
   Ждала она чудес.

	Когда трамвай вкатил под потолок
   Опять и зазвенел,
	То бабушка вскочила на подножку
   И закричала: эй, эй, эй!

	Ломая доски, на чердак
   Поехали они, —
	И бабушка тогда сказала:
  "Здесь, в сущности, ужасная жара"

ПРИМЕЧАНИЕ: на чердаке бабушка почувствовала жар от костра, на котором лежало тело неизвестного рыцаря; тут она поняла, что все это не сон, рыцарь давно ей знаком, сама-то она вовсе и не бабушка и сидит она не в трамвае, а на коне; с криком "hei-ho, mein Grane!" бабушка-Брюнхильд бросается на коне в пламя костра.
Здесь начинается ГИБЕЛЬ БОГОВ.

	ЗЕРКАЛО
	
	За звуком - звук. У зеркала нет дна,
	А в глубине прочерчен тайный ход:
	винт лестницы и колоннада,
	шаги и шепот, тихий звон.

	Виденья встали бы стеной
	 из тьмы зеркал,
	Но не кончается полярный день:
	 упав на камень - 
	   бросается в зенит.

	звенят по лестнице шаги -
	прилив вечерний,
	закатный луч дробится о гранит,
	по граням звуки рассыпая, —

	и зеркало его хранит:
	устало засыпая,
	придерживает скрюченной рукой.



	 С МОСТА

Об угол комнаты
	разбилась тьма
		и растеклась по стенам
			едким соком.

В окно, распахнутое на Неву,
	она вошла сама,
	
а с неба серый сыпался песок, —

И звери, пьяные той тьмой,
	теперь уж наяву!
		сползли с обоев 
			липкой чередой,
				размазав краски,
					на стол забрались,
						подползли к окну:

она же,
	расставив ноги, руки развела, —

А звери: таракан и лев,
	и беспокойный аспид,
	повиснувший как кнут,
	на подоконнике расположились.

	Но обернулись вдруг к воде:

а с неба хлопья серые валились, —

с моста
незримый пешеход,
			не напрягая глаз,
			смотрел за время.


	ПЕШЕХОД

Идет незримый пешеход,
    А Вечность в небесах
Его размеривает ход
    На голубых весах.

В Египте он поставлен был
    У входа в саркофаг,
И вот на нем сухая пыль
    И тросточка в руках.

И вот он по мосту стучит
    Незримым башмаком, -
А мост прогнулся и висит.
    И так ему знаком!

Ведь с этого моста нырял
    На дно он за цветком,
Хоть хитрый аспид за моря
    Унес тот цвет потом, -

Закинув голову, стоял
    С улыбкою в глазах,
И тросточкою измерял
     Он Вечность в небесах. -