Александр Ласкин о себе и о грибах

Начинать следует издалека. Года так с 1955, когда я появился на свет. Пропустив ясли и детский сад, можно чуть притормозить где-то в пределах 7-10 лет. Дело в том, что едва научившись писать буквы, я уже вовсю сочинял стихи. Не смог избежать короткой и опасной славы вундеркинда, выступал на радио и по телевидению, печатался в журналах и газетах.

Как видно, в этих стихах действительно что-то было: не зря почти через тридцать лет в альманахе "Петрополь" (1999) и журнале "Чиж и еж" (2003) вновь появилось кое-что из моего детского творчества. В конце одной из этих подборок я написал: "Публикация Александра Ласкина", обозначив тем самым необратимую дистанцию между собой и тем мальчиком, который когда-то смущал своими виршами разных достойных людей.

Дальше... дальше... Школа, театроведческий факультет Театрального института, завлитство в театре Ленсовета и Молодежном. После 1983 года преподаю в Санкт-Петербургском Университете культуры и искусств. Защитил кандидатскую диссертацию о В.Э. Мейерхольде и докторскую о С.П. Дягилеве.

Тут надо опять притормозить. Ведь помимо внешней биографии, существует еще и внутренняя. Это к ней в первую очередь имеют отношения мои опыты в жанре документальной прозы.

Впрочем, внутренняя биография очень скоро вышла на поверхность. Одна за другой стали издаваться книжки: "Неизвестные Дягилевы, или Конец цитаты" (СПб., 1994), "Неизвестный Мариенгоф" (СПб., 1996), "В поисках Дягилева" (СПб., 1997), "Музыка во льду, или Портрет художника К. Кордобовского" (СПб., 2000) (совместно с С. Ласкиным), "Ангел, летящий на велосипеде" (СПб., 2002), "Долгое путешествие с Дягилевыми" (Екатеринбург, 2003). В промежутке между последними двумя работами появилась монографии о русском периоде жизни Дягилева (СПб, 2002).

Еще надо назвать фильмы, сделанные вместе с режиссером Владиславом Виноградовым: "Новый год в конце века" ("Ленфильм", 2000) и "Марлен. Прощание с шестидесятыми" (2003). В первой картине я выступал как автор сценария, а во второй как автор текста.

И без премий не обошлось: Царскосельская художественная премия за рукопись книги "Неизвестные Дягилевы, или Конец цитаты" (1993), премия журнала "Звезда" за документальную повесть "Ангел, летящий на велосипеде" (2001). Кстати, с повестью об Ольге Ваксель я попал в тройку финалистов премии "Северная пальмира" (2001).

Кроме того, я был куратором нескольких выставок. Особенно памятна мне выставка "Отражения. С. Дягилев в графике, скульптуре, фотографиях", состоявшаяся в 1997 году во Всероссийском музее А.С. Пушкина.

А теперь кое-какие итоги.

Главным героем четырех книг из семи стал Сергей Дягилев. Может, случайность, но, с другой стороны, и закономерность: импресарио был первым из моих персонажей, которые в равной степени выражают себя в искусстве и в жизни. То есть, конечно, важны знаменитые спектакли и выставки, но едва ли не в равной пропорции с творимой им судьбой.

Потом были поэты Анатолий Мариенгоф и Ольга Ваксель, а вот теперь – художник Альфред Эберлинг. Смысл жизни каждого из них не исчерпывается стихами или картинами, но непременно включает в себя частную жизнь.

Можно ли понять Ольгу Ваксель без самоубийства? А Альфреда Эберлинга без работы "придворного художника" сначала при Николае Втором, а потом при Ленине и Сталине? Без поистине головокружительных любовных романов и занятий фотографией?

Словом, если театроведу, искусствоведу или филологу в первую очередь важен результат, то меня всякий раз интересовал процесс, увлекательное, а иногда парадоксальное, складывание судеб из всевозможных сюжетов и обстоятельств.

Еще все это время я чувствовал тягу к грибам. Умудрялся находить их буквально всюду. Даже там, где их, казалось бы, вообще не должно быть.

Все твои спутники проходят мимо, а ты чуть подымешь еловую ветку, а там тебя уже заждалась почти скульптурная группа подосиновиков или лисичек.

Вот почему на вопрос: "Вы за красных или за белых? За чуть простоватых сыроежек или совсем никчемных мухоморов?" я стараюсь не отвечать вообще или говорю что-то неопределенное.

Я не за тех и не за других, а саму возможность поиска, за право неожиданных впечатлений, за никак не утоляемую потребность удивляться.

Как видно, это у меня от занятий документальной прозой. Ведь как любил повторять за Грибоедовым историк Н.Я. Эйдельман: "Пойдешь в одну комнату – попадешь в другую", что в переводе на язык грибных странствий означает: отправишься за сыроежками – непременно встретишь подосиновик ростом с твой резиновый сапог.